Да, конечно, если тебя разбудили в пол пятого утра, ты зол и устал, но понимаешь, что уже не уснёшь, надо попытаться сделать что-то полезное. В общем, я смотрела записи турниров по лолу, иногда переключаясь на ворд. Как же мне не нравится то, как я пишу в последнее время. Понятно, что это всего лишь начало и не должно нести в себе ни экшена, ни смысла, да и настроение совсем не то. Давно, кстати, я не выкладывала своих графоманских излияний, хоть и пишу довольно часто. Просто до конца ничего не могу довести, рассказы писать разучилась, а на что-то масштабное тупо не хватает ни фантазии, ни сил, ни времени.

Грустьпечальсмерть. Какие-то огрызки, которые, возможно, я когда-нибудь объединю. Пятеро незнакомых людей сидели в душной маленькой комнате. Вот девушка, одетая в чёрный кожаный костюм, обтягивающий каждый мускул. На первый взгляд красива, но её глаза неприятно холодные, брови строго сдвинуты, лицо отмечено шрамом от ножа и кто знает, сколько ещё рубцов на её теле. Вторая девушка кажется немного напуганной, словно попала сюда по ошибке. Её большие глаза широко открыты, короткие рыжие волосы взъерошены, лицо усыпано веснушками, на вид ей не больше пятнадцати. Рядом с ней сидит крепкий мужчина неприятной наружности: сальные волосы, неухоженная борода, едкий прищур, невыносимый запах алкоголя и пота. По правую руку от него расположился юноша, похожий на представителя высшего света. Прямая спина, гордо поднятый подбородок, дорогие доспехи. Его глаза красные и уставшие, как у человека мучающегося бессонницей, и полны презрения к окружающим. Пятый одет во всё чёрное, увешан какими-то амулетами, оберегами, от него веет холодом и чем-то жутким. Он сидит совсем неподвижно и, как будто, даже не дышит. С минуты на минуту придёт тот, кто расскажет, зачем они здесь. Найти что-то или кого-то, украсть, убить? Им назвали только цену, определённо, достойную того, чтобы пойти на всё.

Прошло около получаса, когда тишина стала настолько невыносимой, что девушка в чёрном решила её нарушить:
- Уберись из моей головы, телепат, - сквозь зубы сказала она другой девушке.
- Что? - Рыжая выглядела крайне удивлённой. - Как как ты узнала?
- Я многое знаю, малявка, и многое умею. В том числе, причинять таким как ты невыносимую боль.
- Опаньки, да у нас тут змейка, как никак? - Бородатый широко улыбнулся, обнажив гнилые зубы. - С телепатом в комплекте? Да к чёрту всю эту халтуру, я богат!
- Опаньки, хэдхантер на пенсии, - передразнила его девица со шрамом, - ты совсем из ума выжил, если рассчитываешь подобраться ко мне ближе, чем я позволю.
- Ты мне не дерзи, девчонка, - веселье на лице мужчины сменилось гневом.
- Какие мы ранимые, - неожиданно, девушка звонко рассмеялась.
- Кто бы мог подумать, что я буду находиться в одном помещении с отребьем, вроде вас, - пробубнил юноша в доспехах
- А ты у нас типа важная шишка? - Охотник за головами тут же забыл о девчонке и резко развернулся к другому обидчику.
- Вообще-то, да. И убедительно прошу не дышать в мою сторону, пьянчуга, эта вонь сведёт с ума даже мёртвого.
- Ну всё, малец, ты покойник.
Охотник поднялся, и угрожающе навис над парнем. Тот даже бровью не повёл.
- Сядь на место, дурак, если жизнь дорога.
- О, поверь мне, смерти я не боюсь, но ты отправишься на тот свет раньше.
- Прекратите! - Сказал человек в чёрном так громко, что рыжая девица даже подпрыгнула от неожиданности.
- Да к чёрту всё! - Рассвирепел охотник. - Я не стану молча терпеть дерзость какого-то сопляка, решившего, что он лучше меня! Да я столько дряни повидал, о которой в книгах не пишут, вам, малолеткам, в самых страшных кошмарах не снилось! Что, малец, боишься запачкать свои новенькие блестящие латы? Вставай и ответь за свои слова!
- Я не буду драться с безоружным пьяным стариком, - отрезал юноша.
- Если вы все не успокоитесь сию же секунду, эта комната останется последним, что вы видели в жизни, - хладнокровно произнёс жуткий тип, и три недовольных взгляда обратились на него. Только рыжая девица сидела, потупив взор, и нервно ёрзала на стуле, словно готовясь в любой момент сбежать.
- Какой самонадеянный, - хмыкнула другая, - как и все охотники на демонов, да?
- А ты, я смотрю, всё обо всех знаешь, - мужчина ухмыльнулся в ответ.
- Знание — сила, мой дорогой бессмертный друг. Впрочем, не такой уж бессмертный в присутствии кого-то, вроде меня, знающего всё обо всех.

Девушка встала и плавной походкой двинулась к охотнику на демонов. Он, как и всё это время, не шевелился, просто молча наблюдал и готовился, в случае чего, нанести ответный удар. Он даже не догадывался, что девушка эта не знала ничего о том, что может ослабить и, тем более, убить такого, как он. Но она могла убедить кого угодно в чём угодно и быть кем угодно. Разумеется, это было труднее делать в присутствии телепата, поэтому её главным намерением было избавление от этой помехи, что приходилось тщательно скрывать, блокируя свои мысли, и это тратило определённый запас сил.

А это уже начало одной из персональных историй.

В таверне было людно, как и в любой другой вечер. С тех пор, как город заполонили ночные демоны, его жители предпочитали затуманивать свой разум, чтобы не тревожиться мыслями о неминуемой гибели. Казалось, всё нормально. Словно эти пятнадцать лет войны между светом сумраком — кошмарный сон, который вот-вот закончится. Здесь люди звонко смеются, звенят стаканами и ни за что не говорят о тех, кого потеряли. Делают вид, что никогда не знали боли и страха, обрушенных на них тёмными силами. Не думают о смерти, следующей за ними по пятам, но молятся про себя: «Пожалуйста, только не я», ведь каждый знает, что завтра их станет меньше.

Только один из присутствующих нарушал иллюзию обыденности, и этим человеком был я. Хозяин таверны не имел возражений, даже не глядел в мою сторону. Я — охотник на демонов, и такие, как мы, вселяем в простых людей не меньший страх, чем прислужники зла. Мы принадлежим потустороннему миру, хоть и защищаем обитателей мира живых, носим чёрную одежду, чтобы быть незаметным в ночи, до зубов вооружены, защищены всевозможными амулетами, на глазах очки с тёмными стёклами, чтобы не привыкать к свету. Я оставался совершенно неподвижен и невозмутим, и окружающие предпочитали держаться подальше и, уж тем более, никто не решался со мной заговорить, чему я был предельно рад.

Меня зовут Руфус, и это не имя, данное мне при рождении, я забыл его, как и многие другие вещи, связанные с прошлой жизнью. Зато я точно знаю сколько лет прошло со смерти моего первого демона, и сколько я обратил в прах потом. И воспоминание о ночи, когда я решил посвятить себя этому ремеслу, не оставляло меня ни днём ни ночью. Хоть мои чувства обострились до предела, когда я стал тем, что я есть сейчас, я никогда не ощущал запах крови так резко, как в ту роковую полночь. Я бродил, словно во сне, по пепелищу, в которое превратилась главная городская площади, где некогда было людно и шумно. Вокруг лежали трупы, вдалеке слышались стоны тех, кто с минуты на минуту отправится в безмолвную вечность. Голова кружилась от тошноты, я слабо понимал, что должен бежать, пока не поздно, но где-то в глубине души хотел остаться и умереть вместе со своими родителями, друзьями и соседями. Чтобы эта ужасная картина не преследовала меня, и не сводило с ума чувство вины за то, что остался жив. Я даже не задавался вопросами: что за твари способны совершить такое, зачем им это, и почему именно мы? Всё это было неважно. Помню, как умирала моя мать. Я всегда старался сохранить в памяти её живые ясные глаза, добрую улыбку и нежный голос, но помню только обмякшее тело в жилистых руках одной из тварей, угасающий холодный взгляд, с застывшим в нём безмолвном крике. И кровь. Кровь, стекающую по её телу, по её одежде.

Конечно, я не должен был выжить, но кто-то, считающий себя выше богов и самой судьбы решил иначе. Вот уже век прошёл ночи, и всё это время я живу с ненавистью к этому существу. Но эта та ненависть, которую я мог бы испытывать к своему отцу, граничащая с любовью, благодарностью и страхом. Я ненавидел его за то, что он не отпускал меня от себя ни на шаг столько лет, не давая ни жить, ни умереть, не попытался спасти тех, кого я любил, и брезгливо морщился, когда я оплакивал их. За то, что он не был способен на сочувствие, которого мне так не хватало тогда. Но в то же время, я любил и благодарил его за всё это, потому что только жестокость смогла сделать меня сильным. Мир вообще жесток, все знают эту простую истину, и можно молчаливо сносить удары, а можно ударить в ответ.

Я живу ни ради мести, ни ради великой цели. В ту ночь, когда Отец проклял меня бессмертием, преподнеся его словно ценный дар, я дал ему клятву, которую не могу нарушить, и однажды он наградит своего послушного сына, он обещал. Я должен только убивать, и это единственное, что я делаю хорошо. Я делаю это для моей матери, хоть и понимаю, что та добродетельная женщина предпочла бы не иметь такого сына. Для родного отца, который считал меня слабым и недостойным продолжением его рода, который всегда держал под рукой розги, чтобы наказать меня за непослушание, коим я отличался с детства. Не знаю даже, что бы он почувствовал и сказал, узнав меня теперь, но слабым не назвал уж точно. Каждый раз, отправляя очередную тварь обратно в ад, я думаю о людях, которые могли бы стать её жертвами. Но я не знаю, какое чувство преобладает во мне в этот момент: облегчение или зависть к тому, чья обыденная жизнь продлится несколько дольше, и, может, единицам даже повезёт никогда не увидеть как всё, что ты знал и любил мучительно умирает и знать, что рано или поздно ты отправишься следом.